Слово "самураи" в переводе с древне-японского языка означает "служить человеку высшего сословия", "защищать хозяина". Самураем в Японии первоначально называли слугу знатного человека, феодала. Самурай должен был охранять своего хозяина, его поместье и имущество.

Сословие самураев стало складываться -лишь в VII-VIII веках. С середины VII века в Японии развивалось раннефеодальное монархическое государство. Общинная земля постепенно переходила в собственность феодалов. По мере роста и усиления крупных феодальных поместий мелкие землевладельцы были вынуждены отдавать себя под защиту и покровительство крупных феодалов.

Каждый мелкий землевладелец был обязан воинской службой своему сюзерену. Из них состояла дружина "дворовых самураев". Постепенно "дворовые самураи" превращались в самураев нового типа - вооруженных слуг. Их основной задачей стала охрана феодала и его имущества. За верную службу феодал выделял своим слугам содержание в виде жилища и пищи, а иногда и наделял их участками земли.

Другой причиной образования сословия воинов была непрерывная борьба с потомками древнейшего населения Японских островов - айнами. Для военных действий на границах во второй половине VII века были созданы специальные отряды из зажиточных крестьян, "ловких в стрельбе из лука и верховой езде". Позднее на северо-востоке страны с этой же целью стали строить крепости, гарнизоны которых составлялись из людей, "неудобных внутри империи".

Кроме того, вблизи границы действовали отряды беглых крестьян, укрывавшихся здесь от своих феодалов и стремившихся завладеть землями айнов. Со временем правительство даже стало поощрять переселение на север безземельных крестьян. Такие переселенцы, получавшие от правительства оружие, успешно воевали с айнами.

Все это способствовало зарождению в северных районах острова Хонсю самурайской прослойки. Местные феодалы создавали собственные самурайские дружины. Эти дружины участвовали в постоянных войнах с аборигенами.

В X-XII веках в результате феодальных междоусобных войн, причиной которых была борьба за власть и территориальное преобладание, сословие самураев окончательно оформилось как сословие мелкопоместного служилого дворянства.
В 1192 году Минамото Еритомо - глава одного из самых могущественных феодальных домов того времени - принял титул сегуна и перенес свою столицу в город Камамура на востоке острова Хонсю. Была установлена новая система правления - сегунат, режим военной диктатуры. Император при такой форме правления оставался лишь формальным правителем Японии.
С этого времени самураями стало считаться все военное дворянство Японии, включая и самого сегуна. Верхушкой сословия были феодальные князья, владевшие крупными земельными участками. Далее шли самураи среднего и низшего рангов. Они отличались по размеру богатств и доходов.

Все самураи первого сегуната Минамото были разделены на две группы. Первую составляли воины, непосредственно подчинявшиеся сегуну, а вторую - те, кто служил императорскому двору или храмам.
С наступлением в стране эпохи междоусобиц военное дело полностью было отделено от земледелия. Владетели поместий теперь лишь следили за исполнением крестьянами трудовых повинностей и уплатой ими натуральной ренты. Основным же видом занятия самурая стала военная служба. Кроме самураев в военных походах участвовали и крестьяне, служившие слугами и оруженосцами.

Во второй половине XIII века Япония оказалась перед лицом внешней опасности - монгольского нашествия. Дважды (в 1272 и 1281 годах) монголы, ведомые Хубилаем - внуком Чингисхана, пытались достичь Японии и присоединить ее к своей империи. Но обе экспедиции закончились неудачно. Флот монголов нес огромные потери от небывало сильных ураганов, прозванных японцами "ками-кадзе" ("божественный ветер").

Побережья Японии достигали лишь отдельные подразделения армии Хубилая. Но и они были достаточно боеспособны. Однако лишенные помощи и подкреплений, отряды монголов уничтожались самурайскими дружинами.
При вторжении Хубилая самураи впервые столкнулись с новыми приемами ведения боя. Монгольские отряды, подчинявшиеся общему командованию, успешно применяли также тактику обходов и окружений, активно использовали огнестрельное оружие, доселе невиданное японцами (при помощи огнестрельного оружия была уничтожена большая часть береговых укреплений японцев).

Следствием столкновений с монголами стало изменение военной организации. Военное снаряжение в соответствии с требованиями маневренного боя стало изготавливаться в облегченном варианте.
Монгольское нашествие, потребовавшее мобилизации всех внутренних сил страны, стало причиной ослабления самурайства. Мелкие самураи перестали получать средства от своих сюзеренов и должны были нести службу за свой счет.

С начала XV века Япония надолго погружается в состояние всеобщего хаоса. В это время на всей ее территории происходят военные действия. Междоусобицы вызвали упадок земледелия. С начала XVI века наступает наиболее смутное и тяжелое время в истории средневековой Японии. Промежуток времени с 1507 по 1573 год носит название "период сражающихся областей". Все воевали против всех..

Лишь в начале XVII века в Японии прекращаются наконец войны. Причиной этого стало политическое объединение Японии, достигнутое Токугава Иэясу, который провозгласил себя новым сегуном в 1603 году. Правительство Токугавы лишило феодалов возможности вести междоусобные войны и выступать против центральной власти. С этой целью были введены институт заложничества, положение о выдаче ссуд феодалам для удержания их в финансовой зависимости и закрытие страны во избежание внешних стимулов волнений.

Сегунское правительство не разрешало самураям заниматься торговлей, ремеслом и ростовщичеством, считавшимися постыдными занятиями для благородного человека. Взамен самурай освобождался от налогов.
Закон строго охранял честь самурая. Так, одно из положений гласило: "Если лицо низшего сословия, такое, как горожанин или крестьянин, будет виновно в оскорблении самурая речью или грубым поведением, его можно тут же зарубить".

Об отношениях высших и низших сословий в официальном уложении говорилось: "Все нарушения должны быть наказуемы в соответствии с сословным статусом". Это означало, что нарушения, считавшиеся лишь легким проступком для самурая, могли повлечь за собой смерт-ную казнь для крестьянина. Но, с другой стороны, самурай лишался жизни за такой поступок, за какой крестьянину сохраняли жизнь. Например, при невыполнении приказа или нарушении данного слова самурай был обязан покончить жизнь самоубийством ("харакири").

Эпоха третьего сегуната стала временем постепенной потери сословием самураев своего значения. Разложение феодальных отношений повлекло за собой нарушение феодальных законов и традиций. Так, обычными явлениями стали продажа оружия, воинских доспехов и самой принадлежности к сословию самураев. В условиях отсутствия междоусобных войн содержание самурайских дружин непосильным бременем ложилось на крупных феодалов.

В середине XIX века процесс разложения самурайства достиг высшей точки. Исчезла система разделения населения Японии на высшие и низшие сословия. После насильственного "открытия" страны для внешней торговли с развитыми странами Европы и Америкой система натурального хозяйства была почти полностью разрушена.

Итак, можно сказать, что сословие самураев, оформившееся в период раннего средневековья, представляло собой новую силу развивавшегося феодализма. По мере перехода Японии к новому, капиталистическому, строю сословие самураев потеряло свою прежнюю значимость.
Что же представлял собой самурай в период междоусобных войн XII-XVI столетий, являвшихся классическим временем формирования сословия самураев?

Звание самурая в средневековой Японии было наследственным. Сын, идя по стопам отца, становился воином-профессионалом. Он оставался в том же феодальном клане, членом которого был его родитель.
Основной задачей наставников молодого самурая была выработка в нем комплекса особенностей, считавшегося необходимым в профессии воина. Самурай должен был быть человеком физически развитым, в полной мере владеющим боевым искусством и вооруженным знанием моральных принципов своего сословия.

Сын самурая с самого рождения окружался исключительной заботой. С особым вниманием относились к первому сыну, так как он по закону считался наследником дома и всего состояния семьи. Разумеется, наследовал он и имя самурая.
Через несколько дней после появления ребенка на свет в дом самурая приходили родственники. Они приносили подарки мальчику. Среди этих подарков были два веера, напоминавшие по форме два меча воина.
Через несколько лет сын самурая получал в подарок один или два деревянных меча. Во время ежегодных праздников мальчиков родители выставляли миниатюрные доспехи, оружие и знамена. Этим старались воспитать в будущем самурае уважение к военному снаряжению.

На моральное воспитание молодых самураев большое влияние оказывало конфуцианство. Его принципы гласили, что дети должны относиться к родителям с почтением и уважением, подчиняться их воле и не причинять им огорчения и беспокойства. Эти принципы оставались в силе даже в том случае, если родители были плохими людьми и дурно относились к своим детям. Дети должны были жертвовать своими интересами в пользу родителей. Детям нередко читали конфуцианские книги, содержавшие нравоучительные истории. Так, в одном из рассказов говорилось о том, как мальчик лег в стужу на лед замерзшей реки, чтобы теплом своего тела растопить его и достать рыбы для своей мачехи.
Однако высшим пунктом морального обучения самурайской молодежи было все же воспитание верности государю, который рассматривался как отец воина.

Не меньшим уважением, чем отец, пользовался учитель молодого самурая. Его приказы не подвергались сомнению и должны были выполняться беспрекословно. За обучение нельзя было отблагодарить учителя материальными ценностями. Ученик должен был бесконечно почитать и превозносить своего учителя и всегда оставаться верным ему.
Для того чтобы юноша вырос бесстрашным, отец нередко приказывал будущему воину отправляться ночью на кладбище, где по слухам "водилась" нечистая сила. Мальчики нередко посещали публичные наказания и казни. Сыновей воинов заставляли также проводить ночи без сна и выполнять непосильную работу. Это должно было развивать терпение и выносливость.
Чтобы стать настоящим самураем, юноше необходимо было в совершенстве владеть приемами фехтования, обращаться с копьем, стрелять из лука, знать джиу-джитсу. Юноши из самурайских семей высокого ранга помимо этого должны были уметь ездить верхом.

В каждом клане, при дворе каждого феодала для этой цели были устроены фехтовальные залы, площадки для гимнастических упражнений и стрельбы из лука. Обучение в этих плановых школах продолжалось от 8 до 15 лет. Среди воинских искусств немалое значение имело плавание самурая в полном боевом снаряжении и с оружием. Имелся ряд школ, обучавших различным способам плавания. Наставники школы Кобори обучали воинов плавать в полном снаряжении. При этом пловец должен был держать верхнюю часть тела как можно выше над водой. Это было необходимо для стрельбы из лука. В школе Суито обучали прыжкам в воду, глубина которой обычно не превышала 1 м, с большой высоты. Главным в обучении школы Синден было плавание и ныряние со связанными руками и ногами, а также борьба с противниками по захвату его плавательных средств (например, лодки). Существовало множество других школ. В них воины обучались плаванию в штормовом океане, стрельбе из воды, борьбе с противником в воде, преодолеванию течений, водоворотов и больших волн, освобождению рук и ног от вьющихся водорослей и др. Кодекс бусидо требовал, чтобы самурай не только владел боевыми искусствами, но и знал историю, литературу, был знаком с секретами каллиграфии.

В 15 лет воспитание молодого самурая считалось законченным. Ему вручали настоящие боевые мечи. С ними воин не расставался до самой смерти. Дочери самураев получали короткий кинжал - принадлежность каждой женщины сословия воинов. Юноше впервые делали прическу самурая: сбривали волосы у лба, а на макушке завязывали узел волос. Самурай впервые облачался в одежду взрослого человека: широкие шаровары, похожие на юбку. Первое торжественное одевание было семейным праздником и связывалось с посещением храма божества - покровителя рода совершеннолетнего. Получив оружие и пройдя необходимые обряды, молодой самурай обретал свободу и независимость действий. Он становился полноправным членом своего сословия.
Самурая в бою защищали не только боевые умения, но и военное снаряжение. В отличие от Европы, где доспехи с течением времени претерпевали значительные изменения, военная одежда японских воинов на протяжении веков оставалась почти неизменной.

Японские доспехи были очень удобны. Состоявшие из отдельных пластин, скрепленных между собой шелковыми шнурами, они делали возможным свободное перемещение самурая. Их было легче приспособить к любой фигуре, нежели западноевропейские латы, изготовлявшиеся по индивидуальному заказу. Поэтому японское обмундирование передавалось по наследству от отца к сыну.

В комплект самурайского обмундирования обычно входили шлем, полумаска с прикрепленными к ней пластинами для защиты шеи, панцирь, наплечники, нарукавники, набедренник, наголенники и обувь.
Шлем изготавливался из вертикальных склепанных между собой железных полос. Сзади к шлему прикреплялись горизонтальные пластины, защищавшие шею. На верхнюю из этих пластин, выдвигавшуюся вперед, прикреплялись фамильные гербы самураев. На передней части шлема удерживались заклепками козырек для защиты глаз и два мотыгообразных отростка, ослаблявших силу направленных в голову ударов мечей.

Металлическая полумаска (иногда забрало) защищала лицо. Маски имели вид человеческого лица. Но для устрашения противника они бьши снабжены рядом черт, создававших отталкивающее впечатление (например, оскаленный рот). Панцирь состоял из двух основных частей: большой кованой металлической пластины и спинной части. Спинная часть твердо соединялась с передней слева и была разъединена справа. Обе части стягивались толстым шелковым шнуром. Иногда и грудную пластину обтягивали материей с прикрепленными к ней поперечными железными пластинами. Цвет этих пластин и соединявших их шнуров был различным у самураев разных феодальных кланов, что позволяло отличать своих воинов от воинов противника. Спереди, на уровне ключиц, к панцирю прикреплялись пластины с гербами.Наплечники защищали плечевой пояс. Они имели четырехугольную форму и состояли из нескольких продольных пластин, скрепленных шнурами. Латные нарукавники предохраняли от вражеских ударов предплечья.Нижняя часть прикрывалась набедренником, имевшим характерный вид раздвоенного передника. Верх набедренника изготавливался только из материи и замши, так как на него садилась нижняя часть панциря. В отличие от верхней части набедренника его низ напоминал кольчугу с прикрепленными к ней неизменными металлическими пластинами. Ноги от колена до щиколотки прикрывались наголенниками. Обувь изготавливалась из кожи и шкур и удерживалась на ногах при помощи кожаных или шелковых ремней.

Военное снаряжение хранилось в специальном деревянном сундучке для доспехов. Воин обмундировывался, отправляясь в поход. Шлем надевали непосредственно перед битвой. Часто во время боя воин снимал шлем и использовал его в качестве щита, закрывая лицо от стрел.

Ручные щиты употреблялись редко, так как одним из основных видов вооружения самурая был двуручный меч-катана. У каждого воина обязательно был военный веер. Он употреблялся для сигнализации и управления войсками. Кроме того, веер в жаркое время года использовался самураями для обмахивания.
Наряду с обычными веерами самураи высших рангов использовали в качестве командирского жезла специальный веер, изготовленный из железа. Он мог служить в качестве оборонительного оружия.
Конные воины имели также специальную накидку. Эта накидка, приблизительно двухметровой длины, изготовлялась из материи. Укрепленная на шлеме и талии воина, она служила защитой от стрел противника, летевших в спину. Такая накидка была не известна за пределами Японии. Свою защиту имел и боевой конь самурая. Он покрывался шкурами диких животных. Иногда его тело защищалось специальной попоной или даже кольчатым панцирем.

В начале сражения самурай мог обстрелять противника из лука. В ближнем бою основным оружием служили копье и меч. Меч был наибольшей ценностью для самурая. Служа оружием для профессионального воина, меч одновременно был символом сословия воинов. Даже бедный самурай мог обладать мечом большой ценности, так как считалось, что доблесть, честь и храбрость, которые олицетворяло это оружие, дороже любых материальных богатств. Древний японский меч - кэн - имел обоюдную заточку и носился за спиной (наискось). В бою его держали обеими руками. Впоследствии клинок стали затачивать с одной стороны. К VII веку меч обрел новую форму: клинок стал изготавливаться с легким изгибом. Мечи такого вида получили название "японский меч" и дошли до нашего времени не меняя формы, считавшейся идеальной.

Японский меч могли изготавливать только люди, принадлежавшие к феодальному сословию. Мечи ковали обычно родственники самураев или придворных. Прежде чем японский кузнец приступал к изготовлению клинка, он совершал обряд очищения своего тела. После этого перед специальным алтарем мастер морально готовил себя к предстоящей работе, чтобы обеспечить успех мероприятия. Изготовление меча было непростым занятием. Технология производства предусматривала проковку, вытягивание и следовавшее за этим многократное складывание и новую проковку полос металла. В результате образовывался тонкий брус, состоявший из огромного числа слоев, наложенных один на другой. Так как процесс изготовления самурайского меча мог занять до десяти лет, число таких полос могло достигать нескольких миллионов. В дальнейшем клинок шлифовался и подвергался закалке. Такие клинки не уступали дамасским и считались лучшими на всем Дальнем Востоке. Остроту клинка обычно проверяли на трупах павших врагов. Опытный самурай, обладавший хорошим мечом, мог одним ударом перерубить три положенных друг на друга трупа.

Традиция ношения самураями двух мечей утвердилась в период господства сегунов Асикага. К этому времени все представители сословия самураев обладали правом ношения меча. Первоначально второй меч считался запасным, но затем утвердился обычай двумечия. Больший меч назывался катана (или дайто), а меньший - вакизаси (или сето). Кроме двух мечей самураи носили иногда и третий - танто, служивший кинжалом.
Ношение меча определялось строгими законами. Нарушение их смывалось только кровью. Так, войти в дом самурая с мечом мог только глава клана или самурай рангом выше хозяина. Войдя в дом, гость отдавал свой меч, который клали невдалеке от него на специальную подставку.

Обнажение клинка допускалось только в том случае, если владелец хотел показать его лезвие другу. Причем для рассмотрения меча полагалось обнажать только его часть, располагавшуюся рядом с грифом. Если владелец меча хотел показать весь клинок, то он отдавал оружие другу, и тот с многочисленными извинениями по полагающемуся этикету извлекал оружие из ножен. Обнаженный на улице меч, равно как и любое другое холодное оружие, означал разрыв дружбы и явную враждебность. Самурай никогда не расставался со своими мечами и постоянно держал их в легкодоступном месте. Другим важным оружием самурая был лук, имевший несколько необычную форму. Место для стрельбы располагалось не в середине, а немного ниже центра лука.

Стрелы имели разное назначение и поэтому разнообразную форму. Боевые стрелы имели железные наконечники, тренировочные - роговые или деревянные. Особую насадку имели сигнальные стрелы, выпускавшиеся для вызова и оповещения неприятеля о начале боя. В полете такая стрела издавала громкий свист. Кроме обычных стрел каждый самурай имел и особую "родовую стрелу". На этой стреле было нанесено имя владельца, и по ней узнавали убитого на поле боя. Она же забиралась победителем в качестве трофея.
В бесчисленных феодальных войнах самураи применяли также и копья. Всадники были вооружены короткими копьями, а пехотинцы длинными (их длина достигала 4-6 м). Другим оружием, употреблявшимся наряду с самураями также монахами и даже женщинами, были алебарды (дочери самураев обучались владению этим оружием). Начиная с XVI века в войсках феодалов распространились пушки и ружья. Однако меч и лук не были вытеснены новым оружием и продолжали оставаться на вооружении самурая еще очень долгое время.

ну настрочили! так интересно! Хотя я книги о них читала, всё равно интересно.

Ветка, не сломленная снегом.

...Однажды создатель джиу-джитсу японский врач Акаяма Сиробеи не спеша прогуливался по своему заснеженному саду, созерцая все, что окружало его. И вдруг он с изумлением заметил, что толстые ветви деревьев не выдерживают тяжести снега и ломаются, а тонкие ветки пригибаются, а потом сбрасывают снег и выпрямляются как ни в чем не бывало.— Мягкость побеждает силу и зло! — воскликнул пораженный собственным открытием Сиробеи. И с тех пор главным принципом джиу-джитсу и еще целого ряда боевых искусств стало: поддаться, чтобы победить... Согласно наиболее популярной версии, джиу-джитсу (более точное произношение — дзю-дзюцу, так как в японском языке отсутствуют звуки "ж", "ч", "ш") возникло во времена войны феодальных кланов Тайра и Минамото в XI—XII вв. н. э. Врач Акаяма Сиробеи, в совершенстве владевший распространенными тогда единоборствами коуг соку (в переводе — "латы, которые всегда при себе") и косино мавари, или коси мавари ("панцирь, защищающий поясницу"), отправился для совершенствования своих познаний в области медицины в Китай, где познакомился с рядом местных единоборств и изучил два из них — шубаку и тайцзытуйшоу. К счастью, искусство рукопашного боя интересовало его ничуть не меньше медицины — вернувшись, он решил систематизировать все известные ему приемы борьбы без оружия и создать единую систему со своими принципами и методами. Прекратив практику, он заперся в своем доме вместе с лучшими учениками и единомышленниками и 12 месяцев спустя представил специально созванной императорской комиссии 3 тысячи приемов рукопашного боя, заявив, что с их помощью может справиться с любым соперником, как невооруженным, так и вооруженным. После долгого просмотра и основательного обсуждения комиссия отобрала лишь 300 приемов — остальные заканчивались смертельно и потрясали своей жестокостью. Так возникло новое искусство, которое разнесли по Японии ученики Сиробеи. Особо оно пришлось по вкусу вой нстве иным самурайским кланам, которые сразу взяли его на вооружение. А оружием оно действительно было мощным. По преданиям, самураи, хватая в пылу борьбы противника, вырывали у него куски мяса вместе с обломками костей, сами того не замечая, а уж если человек попадался на прием, то можно было считать, что бой окончен. Кстати, рассказывают, что у Гитина Фунакоси был учитель джиу-джитсу, который, сколько бы ни брал в руку бамбуковых палок, расщеплял их одним движением. О самураях хотелось бы сказать особо. Из нашей литературы складывается впечатление, что они были жестокими кровожадными убийцами, и у нас понятие "самурай" употребляется с отрицательным оттенком. Но это неверно. Самураев можно сравнить со средневековыми рыцарями Запада, и это военное сословие не было ни жестоким, ни кровожадным (слово "самурай" происходит от глагола "сабурахи" — служить великому человеку, человеку высшего сословия). Благородные воины, настоящие джентльмены, они наносили противнику смертельные раны только в том случае, если он посягал на их жизнь, и жили они согласно бусидо — кодексу чести и традиционной самурайской морали, в котором главными принципами были прямота, мужество, доброта, вежливость, уважение к людям, искренность и честность (слово самурая было законом), верность долгу ("самурай не оставит своего господина, даже если число его вассалов сократится со ста до десяти и с десяти до одного"), скромность. Самурай никогда не нападал на слабого, презирал деньги, а прежде чем напасть на врага, кричал: "Извольте защищаться!" или "Извольте умереть!" В бусидо говорилось, что обладающий лишь грубой силой недостоен звания самурая, и они изучали науки, владели живописью, были неплохими поэтами и даже иногда на поле боя слагали стихи, воспевающие мужество и храбрость только что побежденного противника, в совершенстве знали чайную церемонию и каллиграфию — как и искусство боя. Рыцарями они оставались даже в случае поражения — самурай называл победителю свое имя и с улыбкой на устах делал харакири.Примерно до XIV века развитие джиу-джитсу шло по замкнутой клановой системе. А в XIV веке, в ходе усмирения крестьянских восстаний на Окинаве, самураи с ужасом убедились, что их искусство неэффективно против ударной техники, созданной как средство борьбы с джиу-джитсу. Но опытные воины не собирались опускать руки — самураю такое не к лицу. Они раскрывали секреты "школы в зарослях" и начали интенсивно обогащать технику джиу-джитсу новыми приемами. С этого момента начинается новый этап развития джиу-джитсу. Часть кланов продолжала сохранять верность традициям и культивировать классическое направление, уже утратившее эффективность, другие вообще отказались от борцовских приемов, полностью переняв технику окинавского рукопашного боя, а третьи начали комбинировать борцовскую технику с ударной. А в XVI веке появился и сам термин "джиу-джитсу". В русском языке он имеет порядка десяти эквивалентов, наиболее распространенными вариантами перевода являются "тайное искусство", "незаметное искусство", "искусство четырех пальцев", "искусство незаметного отключения" и поэтический — "ветка, не сломленная снегом". Джиу-джитсу в отличие от ушу и каратэ-до никогда не становилось всеобщим достоянием и преимущественно культивировалось самурайскими родами, причем каждый род развивал искусство в своем направлении и фактически создавал фамильную школу. В 1868 году Японию потрясла буржуазная революция Мэйдзи, разрушившая феодализм и отнявшая у самураев былое влияние, почет и уважение. Многие японцы покинули родину, эмигрировав в Европу и США, и вместе с ними эмигрировало и джиу-джитсу, вызвавшее повышенный интерес спецслужб европейских стран — в первую очередь Германии, Австрии, Бельгии, Голландии, Швейцарии, Франции. Кстати, очень сильные мастера джиу-джитсу были в генеральном штабе русской армии, в армейской разведке и контрразведке, а также в Третьем департаменте полиции, где оно использовалось в основном для разгона демонстраций без применения оружия. Массовое развитие джиу-джитсу получило в России уже после Октябрьской революции, в двадцатых годах, благодаря Василию Ощепкову. Родившись в тюрьме, он затем волею судьбы оказался в русской миссии в Японии, занимался дзюдо в центральной школе Кодокан (дзюдо тех времен было во многом схоже с джиу-джитсу и практически ничем не напоминало нынешний спортивный вариант), а потом создал свои школы во Владивостоке и Москве. Ощепков (в 1937 году он был незаконно репрессирован и умер в тюрьме) и его ученики обогатили японскую технику приемами национальных видов борьбы, успешно выступали на международных соревнованиях — так, борьба вольного стиля и борьба в одежде или дзюу-до, как называл ее сам Ощепков, получивший в Кодокане второй дан, входила в программу первой рабочей Спартакиады 1926 года. Параллельно полковник НКВД Спиридонов на базе джиу-джитсу разработал САМОЗ — прикладную технику самозащиты, которой прекрасно владели представители советской военной разведки и контрразведки. Так, в книге В. Богомолова "В августе сорок четвертого..." (другое название — "Момент истины") описываются работники СМЕРШа, которые могли голыми руками задерживать хорошо вооруженных диверсантов, уклоняться от выстрелов с близкого расстояния и т. п. В 1946 году искусство самообороны получило название самбо, а затем этот вид, еще в 1938 году включавший по классификации А. Харлампиева 8,5 тысячи приемов (для сравнения: в джиу-джитсу 10 тысяч приемов), утратил прикладное значение, ударную технику и стал спортивной дисциплиной. Ну а сам спорт приобрел политическую окраску, так как победы оказались важнее знания искусства в целом. Широкое распространение в мире джиу-джитсу, как и другие боевые искусства, получило лишь в пятидесятых годах, после того как представители различных видов совершили демонстрационно-коммерческие турне по всем континентам. Правда, джиу-джитсу уступило в популярности каратэ-до, ушу и таэквондо, но тем не менее оно культивируется многими международными организациями — Всемирной федерацией джиу-джитсу, Международной организацией боевых искусств. Международной федерацией будо. Международной федерацией ниндзюцу и многими другими. Сегодняшнее джиу-джитсу — это искусство ведения боя с оружием и без оружия, в техническом арсенале которого примерно 60 процентов бросковых приемов (в том числе болевых и удушающих) и 40 процентов ударных. Но соотношение это может варьироваться в зависимости от стиля и традиций национальной федерации. Наверное, среди всех боевых искусств джиу-джитсу является наиболее демократической системой, поскольку по ее уставу каждая федерация имеет право вводить в свою программу и методику те базовые элементы, которые присущи для традиций этой страны. То есть здесь полностью отсутствует железная направляющая рука, нет диктата, нет рельсов, по которым можно ехать только в одном направлении и никуда больше, и дается право на творчество. Благодаря этому идет обогащение системы, так как каждый вносит в нее то, что считает нужным (хотя, конечно же, в ней есть определенная база и генеральное направление). Поэтому, например, в финской федерации приоритет отдается ударной технике, так как в Финляндии очень популярно контактное каратэ-до, во Франции федерация джиу-джитсу объединена с федерацией дзюдо (что говорит о приоритете техники бросковой), а в Дании дан по джиу-джитсу можно получить только после сдачи на дан по каратэ-до (стиль Сётокан). Естественно, что есть свои отличительные особенности и у крупных мастеров, которых только в Европе насчитывается порядка 20 человек. У каждого из них свой индивидуальный вариант, даже если они занимаются по одной школе, а если стили разные, то различий еще больше.Главенствующее положение в мире джиу-джитсу занимают его родоначальники — японцы. Федерация в Японии отсутствует, и представляют джиу-джитсу фамильные мастера, то есть прямые потомки самурайских родов, культивировавших издавна тот или иной стиль. Всего существует более 200 стилей, но наиболее крупных — 10—12: Хонтай-йосин-рю, Хакко-рю, Ямата-рю, Дайто-рю, Такэнаучи-рю, Саоситцу-рю и другие. Остальные же давно стали синтетическими и развиваются лишь по инерции — они либо культивируются очень узким кругом людей, либо являются подстилем. Различия между стилями, которые в своей базовой технике не используют оружие, в целом незначительны — они в основном касаются стоек, положения корпуса, определенных элементов входа и выхода из приема, проведения тех или иных технических действий. И различия эти видны только высоко класс ному специалисту, потому что они заключаются только в базовых фамильных традициях — один клан издревле делал упор на удар кулаком, другой — на залом пальцев, и это было введено в ранг абсолюта и остается в этом ранге по сей день. Но зато у стилей, которые применяют различные варианты оружия, отличий много, так как техника подстраивается под предмет, будь то явара (короткая палка), джо (средняя палка), бо (двухметровый шест), нагината (бо с сабелькой на конце), вэй (веревка, пояс) или другой вид. Классическое джиу-джитсу фамильных мастеров — это красивое исполнение сложной техники, преимущественно в системе парных кат, когда один партнер заранее знает, что будет делать другой — выигрывая в зрелищности, проигрывает в эффективности, так как в боевой ситуации практически бесполезно. Но тем не менее именно оно считается основой, и им обязан владеть любой мастер. Главное отличие джиу-джитсу от других боевых искусств заключается не только в его демократичности и в наличии в техническом арсенале и ударной, и борцовской техники. Дело в том, что в джиу-джитсу практически полностью отсутствует спортивная конкуренция, которая заставляет держать технику в тайне от других, обуживать ее, делать серой и убогой, так как все подчинено одному — победе. (Правда, фамильные мастера ревностно берегут свои секреты и раскрывают лишь малую их часть, заключая за немалые деньги контракты с той или иной федерацией.) Поэтому на соревнованиях, проводящихся по системе показательных турниров, побеждает тот, кто демонстрирует высокий класс в большом спектре. Ведь человек здесь может заниматься и чисто рукопашным поединком, и кобудо (работой с оружием), и вэй-джитсу (работой с веревкой), и стю-джитсу (так называемое пальцевое джитсу, то есть работа с пальцами соперника, заплетение и связывание пальцев с вставлением между ними явары), и прочими направлениями. Хотя есть и система соревновательных поединков, называемая до-артс. В соревнованиях, проводимых в легкий или полный контакт, т. е. удары не обозначаются, а наносятся (в легкий работают любители, в полный — представители различных спецслужб и антитеррористических подразделений), могут участвовать мастера каратэ-до, таэквондо, дзюдо, ушу, айкидо — словом, всех видов, где каждый может использовать свою технику; в поединках допускаются удары, броски, захваты, болевые и удушающие приемы, все, кроме воздействия на жизненно важные центры. При сдаче экзамена на мастерскую степень занимающийся, кроме различных направлений джиу-джитсу, сдает также бу-джитсу, или полис-джитсу (полицейский вариант, то есть техника задержания, связывания, обыска, конвоирования плюс работа со специальным полицейским оружием— ножами, дубинками и т. д.), и экзамен на фах-лицензию (специальную тренерскую лицензию), в которую входит сдача соответствующей техники с получением диплома инструктора Интерпола. Что касается эффективности, то сначала приоритет был за джиу-джитсу, но потом на первое место вышли каратэ-до, таэквондо и другие единоборства с обилием ударной техники. Тем не менее в работе на ближней дистанции преимущество по-прежнему остается за джиу-джитсу. Очень эффективно использование джиу-джитсу в разного рода нестандартных ситуациях, так что интерес к нему спецслужб многих стран не случаен. Так что, несмотря на все перипетии и конкуренцию, ветка, которую не в силах сломить снег, выдержала и напор веков. И становится еще гибче и сильней, чем прежде...

Самураи: честь выше жизни

Неотъемлемой частью образа Японии являются самураи.  Но это не просто «рыцари страны восходящего солнца», как думают европейцы.   Это важная часть истории Японии. Это воины, презирающие смерть и живущие по особым  законам  «бусидо» (путь воина), мастерски владеющие не только мечом, но и любым другим оружием. Самураи  разработали множество видов боевых искусств, ныне ставших популярными во всем мире: дзюдо,  айкидо,  кэндо,  кюдо и т.д.  Их боевое мастерство  выходило за рамки  военной сноровки и превращалось в изящное искусство.  Самураи  были высокообразованными людьми, увлекались поэзией, живописью, музыкой,  философией, были мастерами духовной  культуры Дзен.

Самураями обычно называют представителей японского воинского сословия, существовавшего на протяжении тысячи с лишним лет и во многом определившего развитие японской истории,  и  ее традиционной культуры. В самой Японии слову «самурай», переводящемуся как , военный вассал, служивый человек не очень высокого ранга», предпочитается термин буси, имеющий много смысловых граней: воин, рыцарь, дворянин, «образованный человек».

В разные исторические периоды служивое сословие играло разную роль в обществе. Более восьми столетий представители самурайской элиты, оттеснив императорскую фамилию,  господствовали над страной и управляли другими сословиями - крестьянами (номин),  ремесленниками (сёкунин)  и торговцами (сёмин).  За это время воинское сословие сформировало своеобразную культуру, далеко выходившую за рамки воинского дела, и связанных с ним разнообразных боевых искусств. Традиционная самурайская культура, возвышенная и одновременно весьма консервативная, впитала в себя все лучшие достижения самых разнообразных искусств - литературы, театра, живописи, музыки, а также искусство управления страной. Самурайское сословие состояло не только из суровых воинов, преданных вассалов и блестящих полководцев. Оно породило мудрых политиков, выдающихся ученых, философов и мыслителей, утонченных поэтов и живописцев.

История самураев начинается примерно с 900 года, когда  центральное правительство показывает свою неспособность удержать порядок в стране, справиться с голодом и обеспечить безопасность государства. Богатые землевладельцы из провинций собирают силы и организуют собственные военные дружины. В борьбе за расширение земельных владений растет могущество феодальных кланов и военное мастерство наемных дружинников. Одновременно старая родовая аристократия диктует свою волю императору, полностью отстраненному от управления. Их противники добиваются придания военным феодалам сословного статуса.

До 1156 года крупные кланы землевладельцев и военное сословие расширяют свое влияние, и лишенному власти, удалившемуся в монастырь императору приходится перейти под их покровительство. Вожди кланов пытались взять правительство под контроль, но, вынужденные отбивать нападения соперников, постоянно были заняты междоусобными войнами, и высшая власть досталась военачальникам. Так в условиях постоянных феодальных войн власть в провинциях медленно, но верно перешла  к самурайскому сословию.

Официально самурайская эпоха завершилась в 1868 году вместе с падением последнего сёгуната Токугава и  восстановлением прямого императорского правления.  В 1873 году самурайские привилегии были отменены, но моральные и культурные ценности, которые сложились внутри самурайского сословия, живы до настоящего времени. Благодаря этому современная японская культура достигла невероятных вершин. Со второй половины XX века многие явления традиционной японской культуры, восходящие своими корнями к самурайскому средневековью (икэбана, чайная церемония, кэндо, дзэн и т. д.), перешагнули пределы  Японии и стали феноменом современной общемировой культуры.

Самураи были привилегированным воинским сословием и имели право на ношение сразу двух мечей, в  своих поступках, оценках и приоритетах самураи руководствовались морально-этическим  кодексом  бусидо - путь воина. Бусидо иногда называют «религией самураев», так как оно содержит военный и правовой аспекты, психологический и  религиозный, а также литературно-философский.

Морально-этический аспект отражает нравственную мотивацию поступков самурая. Акцентирует понятие долга (гири), чести, преданности господину, беспрекословного повиновения  ему (вплоть до выполнения приказа о самоубийстве), воинской доблести и особого отношения к смерти.

За всю историю самурайства было разработано множество уложений и документов, регламентировавших обязанности самурая,  принципы его поведения на службе и вне ее, а также систему наказаний и казни. Такие кодексы были в каждом большом военном доме.  В  период  Эдо, в 1615 году был принят кодекс  «Букэ сёхатто» («Кодекс  военных   домов»), дополнявшийся новыми документами, детально регламентировавшими всю жизнь военного сословия.

Бусидо, в самом начале самурайской эпохи, понимался как набор боевых искусств, обязательных для профессионального воина. В разные времена на первый план выходили различные искусства. Во времена  Хэйан важнейшим самурайским искусством считалось умение метко стрелять из лука со спины мчащегося коня. Во времена Эдо главным искусством было кэндо – благородный «путь меча». Обязательная программа самурайских боевых искусств  насчитывала от 18-ти  (во времена Сэнгоку дзидай)  до шести (эпохи Эдо, Токугава) видов боевых искусств (меч, копье, лук, ружье, рукопашный бой и верховая езда), а также искусство военной стратегии.     

Знание ритуала было отличительной чертой образованного человека. Ошибка в ритуале могла повлечь за собой страшные трагедии, приводившие к гибели целые самурайские фамилии. Самурай должен был знать до тонкостей весь ритуал поведения в самых различных ситуациях жизни (начиная с того, как принимать меч и совершать установленный поклон, до того, как правильно поднести к устам чашечку сакэ или как пользоваться зубочисткой). Знание ритуала отличало самурая от простолюдинов. В числе самурайских ритуалов было ритуальное самоубийство (сэппуку), отрубание головы врага и демонстрация ее   господину.

Религиозно-мистический. Бусидо можно рассматривать и как сложный синкретический военный культ, вобравший в себя множество положений трех ведущих японских религий - конфуцианства, буддизма и синтоизма. На формирование бусидо оказали мощное влияние такие культы, как почитание меча и шлема, коня, дракона, культ предков и  древних захоронений, культ императора и господина, культ смерти, культ природы : растений, животных,  гор, рек, и т.д.; а также многие культы, связанные с почитанием конкретных японских божеств, и божеств главных святилищ.

Многие самураи владели особой системой воинской психологической подготовки, незаменимой как во время тренировок, так и в реальном бою. Этот аспект был связан с  психофизическими практиками дзен:  дыхание,  работа с сознанием, дзансин  (способность предугадать скрытую угрозу) и т. д.,  находивших конкретное применение в самурайских воинских искусствах

Литературно-философский аспект разрабатывался многочисленными самурайскими философами, оставлявшими записи о том, как им видится идеальный буси.  Кроме того, на конкретных примерах рассматривались  добродетели и противопоставленные им пороки.

Одним из элитарных искусств, получивших широчайшее распространение в самурайской среде, стала традиция чайной церемонии.  Всем уважающим себя самураям  рекомендовалось практиковать ритуал чайной церемонии, помогающий прояснить разум и постичь скрытый смысл всех вещей. Считалось, что следование «пути чая», осознание благородства и изысканности чайной церемонии дает самураю вдохновение и решимость совершенствоваться и на «пути меча». Чайная церемония, так же как и фехтование, входила в число искусств  дзен,  помогавших самураю соответственным образом упражнять и укреплять свою психику, что было крайне важно в условиях постоянных войн. Считалось, что чайная церемония   остановливает поток  бессмысленных и хаотичных мыслей, роящихся в сознании обычных людей. Самурай, обретший  это  состояние, начинал мыслить своим мечом.

Согласно понятиям Бусидо, самурай должен обладать презрением к смерти и боли. Самурай должен  быть выше смерти.  Животный страх, свойственный обычному человеку, самураи учились превращать в повышенное чувство опасности, которое не ослабляло их тело и душу, а напротив, наполняло силой и волей,  и готовностью достойно встретить противника.

Жизнь для самурая - это жизнь духа, а не тела. Дух бессмертен, смерть тела - это лишь одно из испытаний для духа.  Высокий боевой дух самураев – умение достойно встретить смерть и не цепляться за жизнь, когда появляется возможность красиво из нее уйти.

Одним из самых достойных видов смерти считалось ритуальное самоубийство — харакири. Слово харакири в японском языке обозначается двумя иероглифами: хара — «низ живота» и кири — «резать, вспарывать». (Синицин А.Ю.   Рыцари страны восходящего солнца.    СПб.,  2001). Низ живота был избран, так как издревле считался местом обитания души, а также центром тела, где находится воля самурая и его боевой дух.

Весь ритуал был расписан до мелочей.  Перед  смертью самурай мог написать прощальные стихи (слева ставилась коробочка с письменным прибором). Затем некоторые буси, дабы не опозорить себя стонами боли, перед харакири протыкали себе язык шпилькой (когаи). Перед самураем лежал меч. Буси обнажал свой торс и, протянув вперед правую руку, брал орудие самоубийства. Если клинок был слишком длинным, то совершающий харакири брался прямо за лезвие, предварительно обернув его чистой белой бумагой, оставив обнаженной лишь «функциональную» часть клинка. Затем, вонзив лезвие в живот, вспарывал  его слева направо. Чем сложней была кровавая линия, тем большее восхищение вызывало мужество уходившего из жизни самурая.

Особое внимание самураи уделяли вооружению и доспехам.  В зависимости от эпохи военный арсенал  буси менялся.

У японских воинов эпох, предшествовавших Хэйан (до X века), были два вида доспехов: тяжелые доспехи танко (короткие доспехи из широких железных пластин, частично соединенных друг с другом, частично - сплетенных кожаными шнурами) с широкой «юбкой», защищавшей бедра.  И доспехи кэйко, представлявшие собой длинный «бронехалат», состоявший из множества железных пластинок, сплетенных меж собою крепкими кожаными шнурами. Танко предназначался для пехоты, более гибкий - кяйко, несмотря на свою тяжесть, мог использоваться и всадниками.

Шлемы той эпохи назывались хабуто и напоминали ушанку с круглым верхом.

Основным оружием были мечи, копья, луки и стрелы. Мечи были прямые (иногда - чуть загнутые вовнутрь). Мечи ковали как в самой Японии, так и импортировали из Китая и Кореи. Последние были явно лучшего качества.

Самурайские дружины времен Хэйан (с X-XI веков) и  раннего  Кэмакура  представляли собой отряды конных лучников. Их оружие и доспехи были предназначены именно для конного боя. Самурайские доспехи той эпохи назывались оёрой - „большие доспехи". Они состояли из кирасы, доходившей до  шлема, и  широких плоских оплечий, нарукавников и наголенников. В качестве обуви самураи носили башмаки из медвежьей или кабаньей шкуры, или соломенные сандалии варадзи.

Горло и грудь защищали нагрудные пластины, завязывавшиеся шнуром на шее.

Шлем кибуто ковался из железных пластин, соединенных друг с другом, украшенных клановыми гербами. Спереди шлем имел козырек.

Кираса состояла из плотных кожаных пластин зубчатой формы. Кожа, как правило, использовалась оленья: ее коптили, прессовали и покрывали лаком. Пластины сплетались друг с другом при помощи разноцветных шелковых шнуров, создававших сложный орнамент. Формой кираса напоминала квадратный короб. Держалась она на плечах воина на жестких округлых дужках (иногда снабжавшихся шелковыми подушечками).  При надевании каждая из дужек (снабженная специальной петелькой) застегивалась на ромбовидную пуговицу. Изнутри кираса обтягивалась шелковой, замшевой или кожаной подкладкой. Снизу к кирасе пришнуровывалась юбка.

Такие  доспехи были удобнее и легче, в них можно было плавать; при этом они были достаточно надежны, защищали и от стрел, и от мечей.

Основным оружием той эпохи были лук и стрелы. Лук был длиной до двух метров.  Изготавливался  из бамбука, вишни и имел сложную внутреннюю структуру. Тщательно проклеивался рыбьим клеем, сверху покрывался цветным лаком. Рукоять оклеивалась мягкой замшей или оплеталась ротангом. Тетива плелась из различных растительных волокон. Обычно самураи подвешивали сбоку на доспехи катушки с запасными тетивами. Колчаны были самых разных типов: открытые и закрытые. Запас стрел - от 21 до 25 штук. Наконечники были самой разнообразной формы: раздвоенные, широкие. Широко использовались огненные стрелы.

Мечи использовались как вспомогательное оружие, когда иссякал запас стрел. Во времена Хэйан в обиход широко вошли изогнутые однолезвийные мечи нихонто - японский меч.  Ими наносился  секущий удар. Клинки той эпохи обычно были узкими и длинными, с небольшим изящным острием. Такими мечами пытались поразить уязвимые места - горло, лицо, конечности. Их носили на поясе лезвием вниз на специальных шнурах или цепочках. Самураи были вооружены еще и кинжалами, которыми пользовались в ближнем рукопашном бою.

Также использовались щиты, но не ручные, а стационарные, представлявшие собой небольшие переносные заборчики, за которыми прятались лучники.

Особой тактики боя в то время не было: каждый самурай стремился встретиться с достойным противником, срубить его голову и преподнести ее своему господину. Но военные хитрости были в ходу. После монгольского нашествия большее внимание стало уделяться групповым маневрам.

Затем появился новый тип воинов: асигару (пехотинцы из простолюдинов). Асигару были вооружены длинными копьями и носили легкие доспехи харамаки (застегивавшиеся сзади «передники»). Классические харамаки - очень легкие упрощенные доспехи, защищавшие только корпус. Позднее харамаки вошли в моду и вытеснили оёрой. Харамаки, в сочетании с оплечьями и другими периферийными деталями доспехов, стали носить и высокородные самураи.

Эпоха Сэнгоку дзидай принесла кардинальные изменения как в способы ведения войны, так и в вооружение. Появилось и стало массовым заимствованное у европейцев огнестрельное оружие (тэппо). В войсках почти всех даймё были созданы отряды пехотинцев, которые, в сочетании с лучниками, оказались необычайно эффективными на полях сражений. Позже появились и пушки, которые использовались для разрушения крепостных стен.

Мечи стали использоваться не для виртуозных поединков, а для  боя в тесноте сражения;  клинки стали короче и массивнее, с прямой областью острия. С XIV века появились сверхдлинные  мечи одати, и мечи утигатана, носившиеся за поясом лезвием вверх. С XV века утигатана разделились на длинные (катана) и короткие (вакидзаси). Затем  утигатана были оружием низших самураев и простолюдинов, но впоследствии они стали символом самурайского сословия. Наметилась и еще  одна тенденция - укорачивание мечей. Старинные длинные мечи эпохи Камакура нередко обрезались с обоих концов и перековывались.

Доспехи периода Эдо различались на практические, парадные и декоративные.  Развитие первых шло по пути  функционального упрощения и облегчения. Они стали  гораздо легче и предназначались скорее для маршей, нежели для военных действий.   Железные детали стали заменяться кожаными, шлемы кабуто – легкими  «шляпами»   из прессованной проклеенной кожи, обильно окрашенной лаком.  Ружья   использовались старого образца.

В период Эдо  мечи стали более декоративными, ибо предназначались не для практического, а для   церемониального применения. Оправа порою ценилась выше, чем сам клинок: качество последнего постепенно ухудшалось, зато детали художественной монтировки превращались в подлинные произведения ювелирного искусства. Самым дорогим оружием для сердца буси оставался caмурайский меч. Меч — символ боевого духа самурая, его чести и воинской безупречности. Меч считался фамильным сокровищем, с благоговением передаваемым из  поколения в поколение как свидетельство ратной славы  предков. Токугава Иэясу называл меч «душой самурая». В японской традиции, как и во многих других, меч  почитается не просто как оружие, но и как священный предмет, наделенный волшебными свойствами, ибо он  порожден не только мастерством оружейника, но и пятью стихиями — землей, огнем, водой, ветром  и «пустым пространством». Меч связан мистическим образом с существами потустороннего мира — драконами,  божествами.

Многим мечам давались собственные имена, к ним относились как к существам одушевленным и наделенным собственным характером. Считалось, что мечи могут приносить своим владельцам удачу или же отбросить на их судьбу зловещую тень. Ковали оружие очень долго, неспешно - суета означала смерть для произведения искусства.

Хороший меч отличался великолепной ковкой. Самурайские мечи легко и без всякого для себя ущерба перерубают железные предметы.

Чтобы придать клинку и гибкость, и пробивную силу, его ковали обычно из нескольких пластин - куски очень жесткой и хрупкой стали и  мягкое гибкое железо. Важнейшим после клинка функциональным и декоративным элементом монтировки меча является его гарда — цуба. Предназначений у цуба было много. Во-первых, она задавала манеру декоративного убранства меча. Во-вторых, она служила надежной защитой для пальцев и кисти руки от ударов противника. В-третьих, декор цуба нередко был выполнен в лучших традициях эстетики дзэн-буддизма, он помогал самураю, получившему соответствующую подготовку,  должным образом настроить свой дух перед смертельной схваткой.

Каждый буси принадлежал своему клану, без которого не представлял

жизни. Традиционно самурайский клан представлял собой круг ближних и дальних родственников, связанных общим предком. В состав клана на правах младших членов входили потомственные вассалы, а также прислуга. Каждый самурайский клан обладал определенной экономической самостоятельностью, а его члены были связаны круговой порукой: если один из них совершал преступление, то по принципу коллективной ответственности наказанию — вплоть до полного уничтожения — подвергался весь клан.  Обычно в клан входило несколько больших родственных семейств, каждое из которых объединяло вокруг одного очага несколько «маленьких» семей. Обычно большая самурайская семья состояла из главы рода, его жены (жен) и наложниц, его младших братьев со своими женами и детьми, и собственных детей, каждый из которых также мог иметь жен и детей. Всей собственностью клана распоряжался его глава, остальные ему подчинялись беспрекословно, даже если не были согласны с его решениями. Право совещательного голоса имели лишь старшие и наиболее уважаемые члены клана, от мнения которых часто зависели решения господина.

Положение жены  буси  было приниженным.  Самураи требовали от своих жен преданности и полного повиновения, называли их канаи или окудзан — обитательницы укромной части дома.  Женщинам предписывалось проводить  большую часть  времени в  доме, занимаясь домашними делами. На улицу они выходили крайне редко, по праздникам или чтобы изредка навестить своих родственников, а также в установленные дни помолиться в храме о процветании семейства. В одиночку выходить на улицу самурайским дамам считалось неприлично, и они брали с собой  кого-нибудь. На рынок за продуктами самурайские женщины почти не ходили — бродячие торговцы приносили все продукты прямо к дому. Если в дом приходили гости-самураи, то жене и дочерям хозяина рекомендовалось не показываться им на глаза.

Жена считалась тенью мужа, она должна была потакать всем его прихотям, быть вежливой, ласковой и незаметной. Если господин маялся от скуки, то жена должна была его развлечь — сделать массаж, угостить подогретым сакэ, сыграть на сямисэне и спеть о своей к нему негасимой любви.

В традиционном японском обществе разводы имели место, хотя были явлением крайне редким, не как в наши дни. Развод в самурайской семье мог произойти по одной из семи причин, определявшихся конфуцианским моральным кодексом. Во-первых, поводом считалось непослушание или неуважение жены по отношению к родителям мужа. В принципе, если родителям молодого самурая не нравилась невестка, то брак был обречен на развод. Во-вторых, муж мог вернуть жену в ее семью, если в течение трех лет она не могла родить ребенка, а взять в дом наложницу не позволяли средства. В-третьих, муж мог расстаться с женой, если считал ее чересчур похотливой. В-четвертых, поводом к разводу могла стать чрезмерная ревность супруги. Пятой причиной называлась глупость и болтливость жены, нарушающие семейную гармонию. Шестой причиной была тяжелая болезнь супруги. Муж мог вернуть жену ее родителям, пока она не поправится и не сможет вновь вернуться к своим домашним  обязанностям. Седьмой  причиной  являлось уличение  жены в воровстве. Ее  с позором гнали из дома, и на повторное замужество  она не могла рассчитывать.  Если мужу становилось известно об измене, он обязан был  убить ее на месте, чтобы смыть позор ее кровью.

Таким образом  кодекс бусидо был сводом правил, по которым  жили самураи.   Бусидо  требовал от настоящего  самурая  не только высокой воинской подготовки, но и образованности. Абсолютное большинство самураев были грамотными людьми, что подразумевает владение не только фонетической азбукой, но несколькими тысячами иероглифов, многие из которых имели весьма сложное написание, но без знания которых чтение серьезной литературы было невозможно. Образованный человек был обязан хорошо ориентироваться не только в японской классической литературе, но и знать труды китайских философов и поэтов (которые читались в оригинале), буддийские тексты, поэзию.

Любой самурай должен был уметь писать стихи - вака: высокое искусство  стихосложения было необходимо и для любовной переписки, и для дружеских бесед, и для четкого и краткого оформления своих мыслей. Владение литературным языком считалось неотъемлемой частью этикета,  которой в средневековой Японии уделялось особое внимание. Множество самураев вошли в историю не только как доблестные воины, но и как прекрасные поэты, чьи стихи пополнили императорские поэтические антологии.

Официальные документы также должны были составляться высоким языком, насыщенным поэтическими метафорами, Кроме того, в ритуал самоубийства обязательно входило написание прощальных стихов, по которым часто складывалось общественное мнение о покойном. Поэтому среди самураев поэтические состязание были обычным делом.  Неумение же быстро написать красивый стих могло привести к всеобщему осмеянию, а неграмотно составленный документ - к наказанию смертной казнью.

Музыка, пение и танец  также были составной частью самурайского образования.

Многие самураи владели игрой на сямисэне, лютне, барабане и, особенно, на  флейте. Театр Но, возникший при покровительстве сегунов Асикага, также долгое время считался самурайским искусством, как и чайная церемония, каллиграфия и живопись.

Классическая живописная школа Кано, считавшаяся специфически „самурайской" (не столько по сюжету, сколько по духу),  процветала в периоды Камакура, Муромати и Эдо под патронажем сегунов. В XVIII веке складывается новая школа живописи – бунцзинга («живопись просвещенных мужей»), среди выдающихся мастеров которой были многие выходцы из воинского сословия.

В конце XVII - XIX веков  в Японию начинают проникать западные науки, искусства, философские, политические и экономические учения. И опять-таки первыми, кто воспринял и развил эти новые идеи на японской почве, были представители воинского сословия, заслуженно называвшегося интеллектуальной элитой нации.

Кодекс Бусидо

Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения самураев - бусидо - неписаного кодекса поведения самурая в обществе, представлявшего собой свод правил и норм "истинного", "идеального" воина.
Бусидо, первоначально трактовавшееся как "путь коня и лука", впоследствии стало означать "путь самурая, воина" ("буси" - воин, самурай; "до" - путь, учение, способ, средство). Кроме того, слово "до" переводится ещё и как "долг", "мораль", что имеет соответствие с классической философской традицией Китая, где понятие "путь" является некой этической нормой (дао-дэ). Таким образом, бусидо - это "самурайская мораль", "добродетель", "морально-этический" кодекс.
Бусидо касалось отношения самураев к социальной феодальной общности, к людям того или иного класса, к государству. Содержание бусидо вышло за рамки прежних традиций родоплеменного общества - оно включило в себя догмы буддизма и конфуцианства и имело в своей основе новые нормы поведения. Постепенно развиваясь, бусидо превратилось в моральный кодекс воинов, являющийся в то же время преимущественно частью различных религиозных учений (буддизма, конфуцианства и синтоизма - национальной религии японцев), становилось также областью философского знания, предметом этики. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. Самураи считали его методом совершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмысляло философское миро учение в целом и было призвано научить самурая "правильной жизни" в феодальном японском обществе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала. Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был чётко сознавать свой моральный долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действий, нарушения своих обязанностей и долга. Такое моральное самоосуждение влекло за собой, как правило, самоубийство, совершавшееся по определённому ритуалу путём харакири - вскрытия живота малым самурайским мечом. Таким образом самурай смывал кровью бесчестье, позорящее его.
Бусидо, как способ регулирования поведения воина, не опиралось непосредственно ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм, оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных в средневековой истории Японии. Принципы бусидо не были объединены в специальный свод правил и не были изложены ни в одном литературном памятнике феодальных времён, однако нашли своё отражение в легендах и повестях прошлого, рассказывающих о верности вассала своему феодалу, о презрении к смерти, мужестве и стойкости самураев.
По указанию Токугава Иэясу в первые же годы после его прихода к власти было составлено "Уложение о самурайских родах" ("Букэ сё хатто"), определявшее нормы поведения самурая на службе и в личной жизни. Вторым сочинением, посвящённым воспеванию догматов бусидо, было житийное описание подвигов князя Такэда Сингэна в двадцати томах, авторство которого разделили Косака Дандзё Нобумаса и Обата Кагэнори. Несколько позднее появился труд Дайдодзи Юдзана (1639 - 1730) "Начальные основы воинских искусств" ("Будо сёсин сю"). И наконец, в 1716 г. вышли 11 томов книги "Сокрытое в листве" ("Хагакурэ"), ставшей "священным писанием" буси. Это любопытное произведение принадлежало Ямамото Цунетомо, монаху, а в прошлом самураю клана Сага на южном острове Кюсю. После смерти своего господина, даймё Набэсима Наосигэ, которому он верно служил десять лет, Ямамото принял постриг и всю оставшуюся жизнь посвятил обобщению догматов самурайской чести.
Бусидо даже нельзя назвать учением в прямом смысле, это, скорее, одна из форм выражения феодальной идеологии, её основные положения и принципы, развивавшиеся из поколения в поколение в течении длительного времени. Бусидо это особая мораль, выработанная сословием воинов, входивших в господствующий класс Японии, которая представляла собой систему взглядов, норм и оценок, касавшихся поведения самураев, способов воспитания самурайской молодёжи, создания и укрепления определённых нравственных качеств и отношений.
При всём этом бусидо являлось сословной моралью. Оно служило только самурайству, оправдывало все его действия и отстаивало его интересы. Чётко и довольно вразумительно требования Бусидо сформулированы в "Начальных основах воинских искусств" Дайдодзи Юдзана:

"Истинная храбрость заключается в том, чтобы жить, когда правомерно жить, и умереть, когда правомерно умереть.
К смерти следует идти с ясным сознанием того, что надлежит делать самураю и что унижает его достоинство.
Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, правда ли то, что собираешься сказать.
Необходимо быть умеренным в еде и избегать распущенности.
В делах повседневных помнить о смерти и хранить это слово в сердце.
Уважать правило "ствола и ветвей". Забыть его - значит никогда не постигнуть добродетели, а человек, пренебрегающий добродетелью сыновней почтительности, не есть самурай. Родители - ствол дерева, дети - его ветви.
Самурай должен быть не только примерным сыном, но и верноподданным. Он не оставит господина даже в том случае, если число вассалов его сократится со ста до десяти и с десяти до одного.
На войне верность самурая проявляется в том, чтобы без страха идти на вражеские стрелы и копья, жертвуя жизнью, если того требует долг.
Верность, справедливость и мужество суть три природные добродетели самурая.
Во время сна самураю не следует ложиться ногами в сторону резиденции сюзерена. В сторону господина не подобает целиться ни при стрельбе из лука, ни при упражнениях с копьём.
Если самурай, лёжа в постели, слышит разговор о своём господине или собирается сказать что-либо сам, он должен встать и одеться.
Сокол не подбирает брошенные зёрна, даже если умирает с голоду. Так и самурай, орудуя зубочисткой, должен показывать, что сыт, даже если он ничего не ел.
Если на войне самураю случится проиграть бой и он должен будет сложить голову, ему следует гордо назвать своё имя и умереть с улыбкой без унизительной поспешности.
Будучи смертельно ранен, так что никакие средства уже не могут его спасти, самурай должен почтительно обратиться со словами прощания к старшим по положению и спокойно испустить дух, подчиняясь неизбежному.
Обладающий лишь грубой силой не достоин звания самурая. Не говоря уж о необходимости изучения наук, воин должен использовать досуг для упражнений в поэзии и постижения чайной церемонии.
Возле своего дома самурай может соорудить скромный чайный павильон, в котором надлежит использовать новые картины-какэмоно, современные скромные чашки и налакированный керамический чайник".

Самурайская мораль сформировалась в общих чертах одновременно с системой сёгуната, однако основы её существовали задолго
до этого времени. Нитобэ Инадзо выделял в качестве основных источников бусидо буддизм и синто, а также учения Конфуция и Мэн-цзы. И действительно, буддизм и конфуцианство, пришедшие в Японию из Китая вместе с его культурой, имели большой успех у аристократии и быстро распространились среди самурайства. То, чего не доставало самураям в канонах буддизма и конфуцианства, в изобилии давало воинам синто.
Наиболее важными доктринами, которые бусидо почерпнуло из синтоизма - древней религии японцев, представлявшей собой сочетание культа природы, предков, веры в магию, существование души и духов, были любовь к природе, предкам, духам природы и предков, к стране и государю. Заимствования из синто, которые восприняло бусидо, были объединены в два понятия: патриотизма и верноподданичества.
Особенно сильное влияние на бусидо оказал буддизм махаянистского направления, проникший в Японию в 522 г. Многие философские истины буддизма наиболее полно отвечали потребностям и интересам самураев. При этом популярнейшей сектой буддизма была "дзен", монахи которой внесли значительный вклад в дело развития бусидо.
Созвучие мировоззрения сословия воинов, с положениями дзен-буддизма позволили использовать секту "дзен" в качестве религиозно-философской основы этических наставлений самурайства. Так, например, бусидо восприняло из дзен идею строгого самоконтроля. Самоконтроль и самообладание были возведены в ранг добродетели и считались ценными качествами характера самурая.
В непосредственной связи с бусидо стояла также медитация дзен, вырабатывавшая у самурая уверенность и хладнокровие перед лицом смерти, которые рассматривались как нечто положительное и великое, как мужественное вхождение в "му" - небытие.
Из конфуцианства идеология самураев прежде всего восприняла конфуцианские требования о "верности долгу", послушании своему господину, а также требования, касающиеся морального совершенствования личности. Конфуцианство способствовало возникновению в среде самураев и в их идеологии презрения к производительному труду, в частности к труду крестьян. Это отношение оправдывало безжалостную эксплуатацию японского крестьянства изречением, приписываемым Конфуцию: "Кормящийся от народа управляет им". То же самое легло в основу этико-политической философии Мэн-цзы, другого корифея конфуцианства, который называл принцип управления господствующего класса "всеобщим законом вселенной".
Так под воздействием синто, буддизма и конфуцианства формировались основные принципы самурайской этики, входившие в качестве составной части в мораль феодального общества, имеющую название "дакоту" (кит.: дао-дэ).
В числе главных принципов самурайской морали выделялись: верность господину; вежливость; мужество; правдивость; простоту и воздержанность; презрение к личной выгоде и деньгам.
Таким образом, основным в бусидо были верность сюзерену, с которым буси находился в отношениях покровительства и служения, и честь оружия, являвшегося привилегией воина-профессионала, а не идеи лояльности к монарху или патриотического отношения ко всей Японии.
Личный героизм самураев, жажда подвига и славы не должны были служить, по буси, самоцелью. Всё это было подчинено идеологией правящего класса более высокой цели, а именно: идее верности, которая покрывала собой всё содержание общественной и личной морали воина. Принцип верности выражался в беззаветном служении сюзерену и опирался на положения о верности, почёрпнутые из синто, буддийское убеждение в бренности всего земного, которое усиливало у самурая дух самопожертвования и не боязни смерти, и философию конфуцианства, сделавшую лояльность (верность вассала феодалу) первой добродетелью. Верность по отношению к своему господину требовала от самурая полного отрешения от личных интересов. Однако верность вассала не подразумевала принесение ей в жертву совести самурая. Бусидо не учило людей отказываться от своих убеждений даже для сюзерена, поэтому в случае, когда феодал требовал от вассала действий, идущих вразрез с убеждениями последнего, тот должен был всеми силами стараться убедить своего князя не совершать поступка, порочащего имя благородного человека.
Если это оканчивалось неудачей, самурай обязан был доказать искренность своих слов, прибегнув к самоубийству путём харакири. При всех других обстоятельствах бусидо призывало жертвовать всем ради верности.
В качестве наглядного примера обычно приводится история, в которой бывшие подданные князя Митидзанэ, попавшего в немилость к сёгуну и сосланного, исполняют долг верности по отношению к своему господину. Один из них жертвует жизнью своего сына ради жизни сына своего прежнего даймё, выдавая ребёнка врагам Митидзанэ, стремившимся истребить род князя.
В моральном кодексе самураев феодальной эпохи большое значение придавалось также катакиути - кровной мести, узаконенной бусидо в качестве вида нравственного удовлетворения чувства справедливости. Верность сюзерену требовала непременного отмщения за оскорбление господина. Конфуций по этому поводу сказал следующее: "Обиду надо заглаживать справедливостью".
Рядом с верностью стоял принцип долга, превративший естественную настойчивость и упорство воинов в возвышенное начало морального порядка. В соответствии с догмами конфуцианства долг - это "смысл и закон явлений и жизни", "прямота души и поступков", или "справедливость". Из понятия справедливость выводилось понятие "благородство", которое считалось "высшей чуткостью справедливости". "Благородство, - сказал один знаменитый буси, - это способность души принять определённое решение… согласно с совестью, без колебания: "Умереть, если это нужно, убить - когда это потребуется". Другой самурай заметил, что без понятия о благородстве "ни талант, ни наука не могут выработать характера самурая".
В японском языке долг, чувство (сознание) долга обозначается словом "гири" (букв.: "справедливый принцип"), которое произошло от "гиси" - "верный вассал, человек чести и долга, человек благородства". Первоначально это слово означало простую и естественную обязанность по отношению к родителям, старшим, обществу, близким и т.д. Со временем термин "гири" распространился и на обязанность по отношению к господину, играя немаловажную роль в этике сословия воинов. В силу этого слово "гири" стало объяснять такие поступки, как жертвование самураями жизнью ради феодала, жертвование родителей детьми и т.д. Выбор между долгом (гири) и чувствами (ниндзё) всегда должен был разрешаться в пользу долга.
Кроме верности и чувства долга одним из ключевых требований Бусидо была личная храбрость, несгибаемое мужество самурая, пример которого даёт нам биография Такэда Сингэна. Как-то раз заклятый враг князя - Уэсуги Кэнсин пробился к шатру, где восседал Такэда в окружении нескольких телохранителей. Занеся меч над головой Непобедимого, Кэнсин саркастически спросил, что тот собирается делать перед лицом смерти. Такэда хладнокровно отразил меч противника своим боевым железным веером и тут же, нисколько не изменившись в лице, сложил лирическое пятистишие. Подоспевшая охрана вынудила пристыженного Кэнсина удалиться. Мужество подобного рода, впитавшееся в плоть и кровь самурая, не покидало его в самых трудных ситуациях. Оно было плодом физической закалки, психической уравновешенности и спокойного презрения к смерти.
Мужество, как некое благороднейшее свойство человеческой природы вообще, по конфуцианской формулировке, включает в себя также понятия "храбрость", "отвага", "смелость".
Бусидо признавало только разумную храбрость, осуждая напрасный риск; неразумная, бесцельная смерть считалась "собачьей смертью".
Принцип скромности вырабатывался вследствие подчинённого положения рядовых воинов, невозможности для них поднимать голову перед своим господином. К скромности было близко также понятие "вежливость", подразумевавшее терпение, отсутствие зависти и зла. В лучшей своей форме вежливость приближалась, по конфуцианским понятиям, к любви. Развитию принципа вежливости способствовали постоянные упражнения в правильности манер, которые должны были привести все члены организма в гармонию, "при которой поведение будет показывать господство духа над плотью".
Наряду с указанными выше основными принципами самурайская этика включала в себя ряд второстепенных, неразрывно связанных с главными и определявших поступки и поведение самураев.
Умение владеть собой и управлять своими чувствами было доведено у самураев до большого совершенства. Душевное равновесие являлось идеалом бусидо, поэтому самурайская этика возвела этот принцип в ранг добродетели и высоко его ценила. Яркой иллюстрацией способности к самоконтролю самураев является обряд харакири. Самоубийство считалось среди самураев высшим подвигом и высшим проявлением личного героизма. Примером исключительного самообладания, выдержки и духовной стойкости во время церемонии харакири может являться история братьев Сакон, Наики и Хатимаро.
Сакон, которому было 24 года, и Наики - 17 лет - за несправедливость по отношению к отцу решили отомстить обидчику - сёгуну Иэясу. Однако они были схвачены, как только вошли в лагерь Иэясу. Старый генерал был восхищён мужеством юношей, осмелившихся покуситься на его жизнь, и отдал приказ позволить им умереть почётной смертью. Их третьего, самого младшего брата Хатимаро, которому было всего восемь лет, ждала та же участь, поскольку приговор был вынесен всем мужчинам их семейства, и троих братьев сопроводили в монастырь, где должна была состояться казнь. До наших дней сохранился дневник врача, присутствовавшего при этом и описавшего такую сцену:
"Когда приговорённые присели в ряд для отправления последней части экзекуции, Сакон повернулся к самому младшему брату и сказал: "Начинай первым - я хочу убедиться, что ты сделал всё правильно". Младший брат ответил, что он никогда не видел, как проводят сэппуку и поэтому хотел бы понаблюдать, как это сделают они, старшие, чтобы потом повторить их действия.
Старшие братья улыбнулись сквозь слёзы - "Отлично сказано, братишка! Ты можешь гордиться тем, что ты сын своего отца" - и усадили его между собой. Сакон вонзил кинжал в левую часть живота и сказал: "Смотри! Теперь понимаешь? Только не вводи кинжал слишком глубоко, не то можешь опрокинуться назад. Наклоняйся вперёд и твёрдо прижимай к полу колени". Найки сделал то же самое и сказал малышу: "Держи глаза открытыми, иначе будешь похож на умирающую женщину. Если кинжал застрянет внутри или тебе не будет хватать силы, наберись смелости и постарайся удвоить свои усилия, чтобы провести его вправо". Мальчик смотрел то на одного, то на другого, а когда они испустили дух, он хладнокровно вскрыл себе живот, чуть не перерезав себя пополам, и последовал примеру тех, кто лежал по обе стороны от него".

Не менее показателен пример харакири Таки Дзендзабуро, при котором присутствовал секретарь английского посольства в Японии А. Б. Митфорд, приглашённый на церемонию в качестве одного из семи свидетелей-иностранцев. Харакири было утверждено императором по требованию правительства Англии в связи с приказом, отданным Таки Дзендзабуро своим самураям в Кобэ (1868), открыть огонь по иностранцам. Митфорд подробно описал весь обряд харакири в своих "Рассказах о Древней Японии", преклоняясь перед мужественным поведением приговорённого. Митфорд так описывает реальный случай его исполнения, который он наблюдал своими глазами:

"Мы (семеро иностранцев) были приглашены японцами в качестве свидетелей в хондо, центральный зал храма, где должна была проходить эта церемония. Это была очень впечатляющая сцена. Огромный зал с высоким сводом, опирающимся на тёмные деревянные колонны. С потолка спускалось множество тех позолоченных ламп и украшений, которые обычны для буддийских храмов. Перед высоким алтарём, там, где пол, покрытый прекрасными белыми коврами, поднимался над землёй на три-четыре дюйма, был расстелен алый войлочный коврик. Длинные свечи, расставленные на равных расстояниях друг от друга, озаряли всё вокруг призрачным и таинственным светом, настолько тусклым, что он едва позволял следить за происходящим. Семеро японцев заняли свои места по левую сторону от возвышения перед алтарём, а мы, семеро чужеземцев, были проведены направо. Больше в храме никого не было.
Через несколько минут беспокойного ожидания в зал вошёл Таки Дзендзабуро, крупный тридцатидвухлетний мужчина благородной наружности, наряженный в церемониальные одежды с особыми пеньковыми крыльями, которые одеваются по торжественным случаям. Его сопровождали кайсяку и трое официальных чиновников, одетые в дзимбаори - военные мундиры, отделанные золотом. Следует заметить, что понятие кайсяку означает не совсем то, что наш "палач". На эту службу выбираются только благородные мужи; во многих случаях эту роль исполняет кровный родственник или друг осуждённого, и отношения между ними соответствуют скорее отношением начальника и подчинённого, чем жертвы и палача. В этом случае кайсяку был ученик Таки Дзендзабуро - он был выбран товарищами последнего из всего круга его друзей по причине высокого мастерства в фехтовании мечом.
Вместе с кайсяку, по левую руку от него, Таки Дзендзабуро медленно приблизился к японцам, и оба поклонились семерым свидетелям. Потом они подошли к нам, и приветствовали нас таким же образом - возможно, даже с большим почтением. В обоих случаях ответом был такой же церемонный приветственный поклон. Медленно и с огромным достоинством осуждённый поднялся на возвышение перед алтарём, дважды низко поклонился ему и присел на войлочном коврике спиной к алтарю. Кайсяку склонился по левую сторону от него. Один из трёх провожатых выступил вперёд, вынул подставку, подобную той, какая используется для подношений в храме, на которой, обёрнутый в бумагу, лежал вакидзаси - японский короткий меч, или кинжал, длиной в девять с половиной дюймов; края и кончик этого меча остры как бритва. Поклонившись, он протянул его осуждённому, который принял его обеими руками и почтительно вознёс над головой, после чего положил его на пол перед собой.
После ещё одного глубокого поклона Таки Дзендзабуро, голосом, выдававшим ровно столько чувств и колебаний, сколько можно ожидать от человека, делающего мучительное признание, он без единого признака эмоций на лице и в движениях, произнёс следующее:
"Я и только я отдал непосредственный приказ стрелять в чужеземцев в Кобэ, и сделал это ещё раз, когда они пытались скрыться. За это преступление я вскрываю себе живот и прошу присутствующих оказать мне честь и стать свидетелями этого".
Вновь поклонившись, говоривший позволил своей накидке соскользнуть с плеча и остался обнажённым до пояса. Очень аккуратно, как велит обычай, он подобрал рукава под колени, чтобы не упасть на спину, ибо благородный японский аристократ должен, умирая, падать лицом вперёд. Не спеша, крепкой рукой он поднял кинжал, лежащий перед ним; он смотрел на него с грустью, почти с любовью. Он на миг остановился - казалось, он в последний раз собирается с мыслями, - а потом вонзил кинжал глубоко в левую часть живота и медленно провёл его вправо, после чего повернул лезвие в ране, выпуская наружу небольшую струйку крови. Во время этих невыносимо болезненных действий ни один мускул на его лице не пошевелился. Вырвав кинжал из тела, он наклонился вперёд и вытянул шею; лишь сейчас на его лице промелькнуло выражение страдания, но он не издал ни звука. В этот миг кайсяку, который до того сидел в глубоком коленопреклонении слева от него, но внимательно следил за каждым его движением, поднялся на ноги и, выхватил меч и поднял его в воздух. Мелькнуло лезвие, раздался тяжёлый, глухой удар и звук падения: голова была отсечена от тела одним ударом.
Наступила мёртвая тишина, нарушаемая только отвратительными звуками пульсирующей крови, выбрасываемой неподвижным телом, лежащим перед нами, которое лишь несколько минут назад было отважным и рыцарственным мужчиной. Это было ужасно.
Кайсяку низко поклонился, протёр свой меч заранее приготовленным клочком бумаги и сошёл с возвышения. Обагрённый кровью кинжал был торжественно поднят как кровавое свидетельство экзекуции.
Двое представителей Микадо покинули свои места, подошли к тому месту, где сидели мы, и попросили нас быть свидетелями того, что смертный приговор, вынесенный Таки Дзендзабуро, был надлежащим образом приведён в исполнение. Церемония завершилась, и мы покинули храм".
Отношение самурая к смерти, многократно воспетое в литературе и неоднократно подтверждённое историческими примерами, отнюдь не являлось чем-то исключительным для народов Дальнего Востока. Наоборот, оно было естественным для всей даосско-буддийской системы мировоззрения, определявшей жизнь человека как звено в бесконечной цепи перерождений. Самоценность земной жизни для ревностного буддиста любого толка была очень невелика. Дзенский монах, крестьянин, веровавший в милосердие Будды Амитабы, священник секты Тэндай и нищий отшельник, исповедовавший тантрическое учение Сингон, в равной степени считали жизнь иллюзорным кратковременным эпизодом в бесконечной драме Бытия. Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего (мудзё-кан) лежит в основе всей японской культуры.

С чем же сравнить
тело твоё, человек?
Призрачна жизнь,
словно роса на траве,
словно мерцанье зарниц.

В этом стихотворении дзенского мастера Роана отражён не субъективный взгляд на действительность, а универсальная истина, не требующих никаких подтверждений. Именно такое представление о смерти было присуще и самураям, которые видели своё предназначение в том, чтобы "уподобиться опадающим лепесткам сакуры", погибнуть в бою, "словно яшма, разбивающаяся об утёс".

Но мы хорошо знаем, что между набожностью и подлинной верой пролегает глубокая пропасть. От первой - рукой подать до ханжества, от второй - до фанатической самоотдачи. Так же по-разному воспринимали идею смерти собратья по вере - преуспевающий купец, посвятивший жизнь наживе, сакэ, певичкам, и суровый воин, закаливший тело и дух в бесчисленных схватках.
Самодисциплина, усугублявшаяся изощрёнными регламентациями, заставляла самурая всегда и во всём следовать закону чести, что, согласно убеждениям верующего буддиста, благотворным образом влияло на карму и обеспечивало счастье в следующих рождениях.
Речь идёт не о презрении к смерти, а о равнодушном отношении к ней, о естественном принятии небытия, ожидающего "по ту сторону добра и зла". Самураи превратили тривиальную религиозную догму в средство воспитания сверхчеловеческого бесстрашия. Примеры достижения фантастических результатов путём культивирования и доведения, казалось бы, до абсурда вполне заурядных свойств человеческой физиологии и психики можно встретить почти во всех воинских искусствах. Самурай же по долгу службы становился носителем целого комплекса бу-дзюцу, и применение их на ратном поле зависело прежде всего от глубины презрения к смерти, от стремления к смерти.
Дайдодзи Юдзан писал: "Для самурая наиболее существенной и жизненно важной является идея смерти - идея, которую он должен лелеять днём и ночью, с рассвета первого дня года и до последней минуты последнего дня. Когда понятие смерти прочно овладеет тобой, ты сможешь исполнять свой долг в наилучшем и наиполнейшем виде: ты будешь верен господину, почтителен к родителям и тем самым сможешь избежать всех невзгод. Таким образом ты не только сможешь продлить свою жизнь, но и поднимешь собственное достоинство в глазах окружающих. Подумай, как непрочна жизнь, особенно жизнь воина. Уразумев это, ты будешь воспринимать каждый день как последний в своей жизни и посвятишь его выполнению важнейших обязательств. Не позволяй мыслям о долгой жизни завладеть собою, иначе погрязнешь в пороках и беспутстве, окончишь дни свои в позоре бесчестья".
Едва ли нуждается в доказательстве тезис о том, что воин, начисто лишённый страха смерти и видящий в смерти лишь дело чести, обладает в бою всеми преимуществами перед воином, судорожно преодолевающим естественные человеческие эмоции - чувство страха и инстинкт самосохранения.
"Сокрытое в листве" ставит смерть в центре всех представлений о чести и долге самурая:

"Бусидо - Путь воина - означает смерть. Когда для выбора имеется два пути, выбирай тот, который ведёт к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочёл, и иди!
Каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти. И пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит."

Для битвы "Сокрытое в листве" предписывает самураю бездумную отвагу, граничащую с безрассудством:

"Ты никогда не сможешь совершить подвиг, если будешь следить за ходом сражения. Только тогда ты достигнешь многого, когда, не обращая внимания на окружающее, станешь биться отчаянно, как бешеный. Бусидо запрещает увлекаться рассуждениями. Рассуждающий воин не может принести пользу в бою".

Ямамото Цунэтомо в своём пространном, хотя и весьма сумбурном, труде многократно возвращается к идее смерти, вознося хвалу беззаветной решимости умереть:

"Все мы предпочитаем жизнь смерти, все наши мысли и чувства, естественно, влекут нас к жизни. Если ты, не достигнув цели, останешься в живых, - ты трус. Это важное соображение не следует упускать из виду.
Если же ты умрёшь, не достигнув цели, может быть, твоя смерть будет глупой и никчёмной, но зато честь твоя не пострадает… Когда решимость твоя умереть в любой момент утвердится окончательно, знай, что ты в совершенстве овладел Бусидо - жизнь твоя будет безупречна и долг будет выполнен".

Дзен воспитывал в самураях не просто равнодушие к смерти, но даже своеобразную любовь к ней как к верному средству самоутверждения. Такому подходу нельзя отказать в рационализме. Не случайно выдающиеся полководцы средневековья воспитывали себя и своих солдат в традициях самопожертвования.
Уэсуги Кэнсин, бывший, как и его извечный соперник Такэда, "обращённым", или монахом в миру (ню-до), ревностным адептом Дзен, поучал вассалов:

"Те, кто держится за жизнь, умирают, а те, кто не боится смерти, живут. Всё решает дух. Постигнете дух, овладейте им, и вы поймёте, что есть в вас нечто превыше жизни и смерти - то, что, в воде не тонет и в огне не горит".

Со временем смерть во имя долга стала восприниматься в самурайской среде как довольно трудный, но не лишённый эстетического наслаждения этап самосовершенствования.
О смерти много и прочувствованно рассуждали, смертью восторгались, к красивой смерти стремились. Тот же Уэсуги Кэнсин, павший от руки наёмного убийцы, оставил такие строки:

Ни раем, ни адом
меня уже не смутить,
и в лунном сиянье
стою непоколебим -
ни облачка на душе…

Умение абстрагироваться от мирской суеты, от прозы жизни, от жестокостей военного времени высоко ценилось в самурайской среде. Способность видеть "вечность в чашечке цветка" с ранних лет заботливо пестовалась в юношах и девушках родителями, учителями, всем их окружением. В подражание китайским классикам такой образ жизни, при котором человек может даже на грани между жизнью и смертью наслаждаться красотами пейзажа, называли в Японии фурю (кит. Фэнлю), что означает "ветер и поток". Подобное мировоззрение позволяло неизменно воспринимать жизнь как "ветер и поток" во всей её эфемерной полноте. Наиболее совершенным воплощением философии "ветра и потока" стал широко распространённый среди самураев обычай слагать перед смертью "прощальное" стихотворение - чаще всего в жанре пейзажной лирики.
Так как конкретная земная жизнь для буддиста была лишь звеном в длинной цепи перерождений, обусловленных кармой, то для него не существовало стены между бытием и небытием, жизнью и смертью. Однако человек способен облагородить каждое мгновение жизни, осознав и прочувствовав первозданную красоту окружающего "бренного мира", красоту непостоянства.
Парадоксально, но именно в смерти идеологи самурайства усматривали дополнительный источник силы, почти сверхъестественного могущества и одновременно гражданской добродетели: "Путь самурая есть одержимость смертью. Подчас десятеро противников не в силах одолеть одного воина, проникнутого решимостью умереть. Великие дела нельзя совершить в обычном состоянии духа. Нужно обратиться в фанатика и пестовать страсть к смерти. К тому времени, когда разовьётся в человеке способность различать добро и зло, может быть уже слишком поздно. Для самурая надо всем довлеют верность господину и сыновняя преданность, но единственное, что поистине нужно ему, - одержимость смертью. Если одержимость смертью достигнута, верность господину и сыновняя преданность придут сами собой - гласит "Сокрытое в листве".
Смерть превратилась в высшую форму добродетели. Оскорбивший добродетель должен погибнуть. Не сумевший отстоять добродетель тоже должен погибнуть. Это так же нормально, как восход солнца и наступление ночи, как любой закон природы. Поэтому кровавая вендетта и массовые избиения вражеских солдат были для самурая так же естественны, как и массовые самоубийства в связи с поражением или индивидуальное харакири.
Чувство чести. Сознание собственного достоинства воспитывалось у детей самураев с детства. Воины строго охраняли своё "доброе имя" - чувство стыда было для самурая самым тяжёлым. Японская поговорка гласит: "Бесчестье подобно порезу на дереве, который со временем делается всё больше и больше".
Честь и слава ценились дороже жизни, поэтому, когда на карту ставилось одно из этих понятий, самурай, не раздумывая, отдавал за него свою жизнь. Нередко из-за одного слова, задевающего честь самурая, в ход пускалось оружие; такие схватки буси заканчивались, как правило, смертью или ранением.
Во всех своих действиях самурай должен был исходить из соображений высшей справедливости и честности, что, разумеется было утопией во времена коварных интриг, заговоров и междоусобных войн. Тем не менее в частностях самураи были весьма щепетильны. Поговорка "буси ва ни гон наси" ("слово самурая свято") появилась не случайно, ибо самураи презирали ложь. Презрение ко лжи не мешало им, однако, оправдывать лесть, бахвальство и хитрость, которую при случае можно было назвать "военной", а их утончённый эстетизм нередко граничил с садизмом.

Статьи интересные. Но по поводу 3 тыс. приемов из которых отобрали 300, а остальные отбросили в связи с их жестокостью? И ето в Японии во времена постоянных междуусобных войн?

я помню эту ипоху

Цитирую Аоши сана
"Положение жены  буси  было приниженным.  Самураи требовали от своих жен преданности и полного повиновения, называли их канаи или окудзан — обитательницы укромной части дома.  Женщинам предписывалось проводить  большую часть  времени в  доме, занимаясь домашними делами. На улицу они выходили крайне редко, по праздникам или чтобы изредка навестить своих родственников, а также в установленные дни помолиться в храме о процветании семейства. В одиночку выходить на улицу самурайским дамам считалось неприлично, и они брали с собой  кого-нибудь. На рынок за продуктами самурайские женщины почти не ходили — бродячие торговцы приносили все продукты прямо к дому. Если в дом приходили гости-самураи, то жене и дочерям хозяина рекомендовалось не показываться им на глаза.

Жена считалась тенью мужа, она должна была потакать всем его прихотям, быть вежливой, ласковой и незаметной. Если господин маялся от скуки, то жена должна была его развлечь — сделать массаж, угостить подогретым сакэ, сыграть на сямисэне и спеть о своей к нему негасимой любви.

В традиционном японском обществе разводы имели место, хотя были явлением крайне редким, не как в наши дни. Развод в самурайской семье мог произойти по одной из семи причин, определявшихся конфуцианским моральным кодексом. Во-первых, поводом считалось непослушание или неуважение жены по отношению к родителям мужа. В принципе, если родителям молодого самурая не нравилась невестка, то брак был обречен на развод. Во-вторых, муж мог вернуть жену в ее семью, если в течение трех лет она не могла родить ребенка, а взять в дом наложницу не позволяли средства. В-третьих, муж мог расстаться с женой, если считал ее чересчур похотливой. В-четвертых, поводом к разводу могла стать чрезмерная ревность супруги. Пятой причиной называлась глупость и болтливость жены, нарушающие семейную гармонию. Шестой причиной была тяжелая болезнь супруги. Муж мог вернуть жену ее родителям, пока она не поправится и не сможет вновь вернуться к своим домашним  обязанностям. Седьмой  причиной  являлось уличение  жены в воровстве. Ее  с позором гнали из дома, и на повторное замужество  она не могла рассчитывать.  Если мужу становилось известно об измене, он обязан был  убить ее на месте, чтобы смыть позор ее кровью."
Короче бедная ты(*(((

TakeshiAkito
Знаешь, глупость и болтливость нарушат не только семейную гармонию.. Они что угодно нарушат..

TakeshiAkito
глупость и болтливость достались таки многим, это делает людей забавными, но совершено невозможными для общения..

Надеюсь в нужную тему пишу....
ДВА ВЕЛИКИХ МАСТЕРА

В истории создания японских мечей навсегда остались имена двух выдающихся оружейников: Масамунэ и Мурамаса. Кто-то говорит, что они были братьями, кто-то — что друзьями, кто-то — что Учителем и Учеником. Как бы то ни было, мечи этих мастеров отличает то, что у них есть свой собственный характер. И они отражают две возможных испостаси меча — меч разящий и меч, предотвращающий столкновение.

Масамунэ называли Белым мастером. Он был монахом и владел множеством секретов по изготовлению мечей. Говорят, меч Масамунэ обладал такой силой, что его владельцу даже не было необходимости вынимать его из ножен — уже сама сила, вложенная в него мастером, даровала победу.

Масамунэ создал школу ковки меча, его ученики также стали великими мастерами. Но один из его учеников использовал полученные знания и мастерство для того, чтобы создавать мечи, несущие смерть. Имя этого ученика  — Мурамаса.

Мурамаса, согласно преданиям, совершал суровые аскезы и обладал мистической силой, которая позволяла ему заковывать в свои мечи заклинания и воинствующих духов. Считалось, что меч Мурамаса, который вынули из ножен, требует крови и несет смерть.

По легенде, Мурамаса был не согласен с политикой Токугавы, который стремился завладеть властью над всей Японией, поэтому вкладывал в свои мечи проклятия для всей семьи Токугавы.

Согласно преданиям, когда меч Масамунэ и меч Мурамаса воткнули в дно ручья, то опавшие листья, которые плыли по течению, огибали первый меч. А меч Мурамаса разрезал их надвое. Таким образом была явлена природа этих клинков: клинка, сохраняющего жизнь, и клинка, несущего смерть.

МИСТИКА МЕЧА

На самом деле Мурамаса — это целая династия оружейников. Согласно общепринятой версии, первым в этой семье великих мастеров был Сэнго Мурамаса, который работал в поздний период эпози Муромати (около 1460 года). Он получил духовное имя Нюдо Мёдаи, но подписывался всегда светским именем — оно состояло из двух иероглифов, которые вы можете увидеть на хвостовике меча, представленного в нашей коллекции.

Вторым в династии бы его сын, которого также звали Сэнго и он подписывался точно такими же двумя иероглифами — Сэнго Мурамаса. Его сын также стал оружейных дел мастром, а подписывался как Мэису Кувана дзю Мурамаса.

Историки до сих пор теряются в догадках — сколько же на самом деле поколений было в этой династии. Дело в том, что мастера Муромаса не утруждали себя проставлением дат, и до наших дней дошел всего один меч с датой. Судя по всему, это меч второго Мурамаса.  Однако, если это на самом деле так, первый Мурамаса никак не мог жить в то же время, что и его предполагаемый учитель Масамунэ. Между тем, большинство старинных книг и хроник настаивают на том, что между двумя этими величайшими мастерами существует преемственность.

Исходя из этого факта историки сделали предположение, что в династии было еще одно поколение — четвертое — о котором не осталось никаких упоминаний в летописях.

Как бы то ни было, мечи Мурамаса известны, прежде всего, благодаря своим невероятным характеристикам и связанным с ними мистическим историям. Доподлинно известно, что с мечами этих мастеров связана череда смертей и несчастных случаев в династии великого Иёясу Токугава. Именно поэтому он принял решение уничтожить все мечи Мурамаса, которые хранились в его семье, его примеру последовали и многие знатные воины, даймио и сёгуны.

Однако мечи были так хороши, что многие самураи решили сохранить их тайно.

Во времена Канэи (1625) владение мечом Мурамаса было запрещено, и воина, у которого находили такой меч, ожидало суровое наказание — вплоть до смертной казни. В то время практически все мечи Мурамаса были уничтожены...

К концу эпохи Токугавы, несмотря на все запреты и гонения, подавляющее большинство самураев жаждало заполучить меч Мурамаса — из-за его невероятной остроты. Мечи Муромаса были классифицированы официальным испытателем Ямадой Асамоном как «мечи высшей степени остроты».

Кубата Сагана, инструктор по кендо (искусству владения мечом) конца эпохи Токугава, писал, что мечи Мурамаса были острее, чем меч, сделанный известным мастером Бизэном Канэмицу. Многие предводители кланов и самураи выбирали мечи Мурамаса за их невероятную остроту, в их числе: Тоётоми Хидэёси, Маэда Тосииё, Тукусима Масанори и Санада Юкимура.

До настоящего времени сохранилось лишь несколько мечей Мурамаса, в основном — в частных японских коллекциях. Увидеть это уникальное произведение оружейного искусства — редкая удача.

Накайима Хисатае написал короткое стихотворение, посвященное мастерам Мурамаса:
Заключен ли в них злой дух или нет
Этого мне знать не дано.
Но в реальности
Мечи Мурамаса – большая редкость,
Это я знаю точно.

не знала куда это разместить - решила сюда
с выставки "Самураи ART OF WAR "

Отредактировано Kyoko (2011-02-21 20:56:55)

Я немного поясню) это выставка о самураях (как наверно вы успели догадаться)), которая проходила в Москве и на которую мы сходили с Kyoko, было довольно интересно... правда там к тому же было еще что-то вроде аниме фестиваля) в обещем мы увидели такие экспонаты, как меч Мурасамы (6-ое фото), доспехи Иеясу Токугавы, Такеды Сингена, Тоетоми и других известных полководцев того времени ну и еще куча всяких других вещей)

Отредактировано МиsаО (2011-02-22 23:00:24)